С самого своего рождения Сеть стала тихой гаванью для пиратов, бесплатно использующих чужой контент. Несмотря на усилия правоохранительных органов, с проблемой не удается справиться вот уже тридцать лет. Фанаты NFT (невзаимозаменяемых токенов) обещают положить конец пиратству: записи в блокчейне не только защитят контент крупных компаний, но и дадут возможность хорошо зарабатывать интернет-кустарям — художникам, писателям, дизайнерам. Впрочем, новую технологию уже успешно опробовали для присвоения чужих прав.

В 1992 году американский либертарианец, автор «Декларации независимости киберпространства» Джон Барлоу задал вопрос, ответа на который нет до сих пор. 

В этих словах Барлоу сформулировал главное отличие цифрового продукта от материального: программы, видео, книги, цифровые рисунки можно копировать в любых количествах, бесплатно рассылая копии кому угодно.

Несмотря на все усилия правоохранительных органов, за три десятилетия, прошедшие с тех пор, интернет-пиратство превратилось в огромный рынок: только американской экономике оно обходится в десятки миллиардов долларов ежегодно. Нелегальное использование цифрового контента бьет по таким индустриям, как кино, музыка и литература. Например, забастовки голливудских сценаристов в конце 2010-х были вызваны в том числе и тем, что студии терпели убытки из-за того, что их фильмы незаконно выкладывались в Сеть, и вынуждены были снижать зарплаты сотрудникам. Гонорары, которые издательства выплачивают авторам, за последние 15-20 лет заметно снизились. Большинство потребителей считает, что пиратство — это проблема компаний, но не их самих. Однако это не так: то, что голливудские студии в наши дни делают ставку в основном на боевики для подростков, а издательства — на низкопробные книжные сериалы вроде «Сумерек» и «Пятидесяти оттенков серого», связано в том числе со снижением доходов компаний из-за пиратства.

Кейвон Теранян, основатель и CEO платформы Foundation, позволяющей использовать блокчейн для продажи произведений искусства, считает, что такая возможность есть. Более того, технологию, которая может обеспечить такую защиту, можно использовать не только для создания сертификатов авторских прав на цифровые объекты, но и непосредственно для торговли ими.

Речь идет о NFT — цифровом токене, который хранит данные о создателе цифрового объекта в блокчейне. Поскольку их нельзя заменить или подменить, они гарантируют оригинальность объекта, с которым связаны, и должны подтверждать права на него. Эта технология получила известность в 2017 году, особенно после выхода игры CryptoKitties, позволявшей игрокам торговать виртуальными котятами. В основе игры лежала как раз эта технология. Некоторых из этих котят вскоре стали продавать больше чем за $100 тыс.

Предприниматели, стремящиеся заработать на новой технологии, рисуют для нее радужные перспективы. Кейвон Теранян сравнивает тех, кто не верит в нее, с людьми, не видевшими перспектив в самом интернете, когда он только начал распространяться в начале 1990-х. Чтобы показать, что дело не просто в торговле цифровыми котятами, эксперт ссылается на важный вопрос, связанный с интернетом: как многочисленные творцы контента (авторы остроумных текстов, фотографий и видео) могут зарабатывать на своем творчестве, не вовлекая ненужных посредников, забирающих львиную долю денег?

По словам Тераняна, ответа на этот вопрос так и нет. Он подчеркивает, что до сих пор бизнес в интернете базируется на получении денег за счет рекламы. А это, как утверждает предприниматель, приводит к тому, что основная часть стоимости, которая создается в интернете, контролируется небольшим числом крупных корпораций, а не теми, кто создает сам контент. 

Для примера того, как художники смогут теперь зарабатывать в обход картинных галерей, Теранян рассказывает об эфиопской группе художников Yatreda, которые благодаря NFT продают картины на десятки тысяч долларов. «Им платят мгновенно, — говорит Теранян. — Ни таможен, ни иностранной валюты, ни международных банковских переводов. Коллектив художников из Аддис-Абебы теперь обладает теми же экономическими инструментами, что и художник в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке или Лондоне».

Журналист Мелинда Кроу, заработавшая, по ее словам, на одном из своих текстов $30 тыс. (правда, еще без NFT), считает, что при помощи NFT со временем будут продаваться все творческие работы, в том числе книги и статьи, поскольку это «проще, быстрее и безопаснее». По ее словам, рынок для перепродажи одних и тех же текстов довольно велик. В качестве примера она приводит стандартизированные тесты.

Известные компании уже обращают внимание на NFT, понимая, что новая технология может повлиять на их бизнес. Опаснее всего ситуация для аукционов, продающих предметы искусства: NFT активно используют именно для торговли цифровыми произведениями на новых платформах. В результате торги с помощью NFT начали давно существующие «офлайновые» аукционы, в том числе «Кристис».

На первый взгляд, операции с токенами проще и быстрее, чем с объектами реального мира, к которым они привязаны. Однако среди очевидных минусов, снижающих доверие к NFT, называют возможность закреплять при помощи NFT права на чужие цифровые объекты, добавляя соответствующие записи в блокчейн. Чужими произведениями таким способом уже торгуют. Настоящие хозяева этих объектов должны каждый раз пытаться восстановить свои права, тратя на это время. То есть если кто-то первым добавил объект в блокчейн, это не значит, что он его автор или законный собственник.

Так, британский эксперт по технологиям Теренс Иден убедил систему компании Verisart, использующую блокчейн для сертификации произведений искусства, что является автором «Моны Лизы». Систему не смутила и указанная Иденом дата создания произведения (1506 год). Для регистрации его на себя ему хватило адреса своей электронной почты и фото картины из «Википедии». «Поскольку блокчейн неизменяем, это «доказательство» останется там навсегда», — пишет Иден. Но главное в другом. Как подчеркивает Иден, на том основании, что он зарегистрировал картину на себя в блокчейне, он не может потребовать оригинал этого произведения из Лувра. Но что в таком случае значит запись в блокчейне?

Критики NFT обращают внимание и на другие обстоятельства. Если объект зарегистрирован в одном блокчейн-проекте, другой человек не может зарегистрировать там его на себя второй раз. Однако это можно сделать в другом блокчейне, где соответствующей записи еще не было. Например, существуют уже десятки конкурирующих блокчейн-проектов, занимающихся продажей произведений искусства. Это не говоря уже о том, что аккаунты с NFT можно взломать, как и все остальное в интернете. Такое уже происходит — о краже цифровых работ, стоящих тысячи долларов, в марте 2021 года сообщили пользователи NFT-маркетплейса Nifty Gateway.

Но самое главное, те, кто не купил цифровой объект, все равно могут его скопировать, то есть покупатель цифрового товара, в отличие от товаров реального мира, не становится единственным обладателем такого объекта. Изображения, выставленные на продажу на платформе того же Кейвона Тераняна Foundation, любой посетитель сайта может сохранить на свой компьютер, ничего за них не платя. Ведь продаются только права на некий «оригинальный объект».

Каким образом это может защитить от пиратов, незаконно использующих чужую собственность, непонятно. Пираты не воруют права, например, на фильм, они скачивают сам фильм, пусть даже их копия будет «не оригинальна». Именно пиратству — краже чужих цифровых работ для их продажи на NFT-маркетплейсах — новая технология, по мнению некоторых наблюдателей, как раз и способствует. Скептики подчеркивают, что для использования блокчейна не требуются реальные имена, так что, кто чем владеет или владел, трудно доказать. Непонятно и то, кому это доказывать, ведь ни судебной системы, ни какого-то центрального органа управления у блокчейна нет.

Правда, тот же Теранян стремится представить общедоступность цифровых объектов, привязанных к NFT, в выгодном свете. «Благодаря NFT тот факт, что я чем-то владею, не мешает другим наслаждаться этим, — говорит он. — На самом деле все наоборот. Чем больше NFT видят, ценят и понимают, тем больше у него возможность вырасти в цене». В качестве примера он приводит мем Nyan Cat, загруженный в YouTube в 2011 году. Как подчеркивает Теранян, нынешний хозяин этого мема не стремится никому помешать видеть его, не взимает за него плату, однако «по мере того, как популярность Nyan Cat растет, растет и стоимость NFT».

Рост стоимости цифровых объектов, по-видимому, во многом и объясняет интерес к NFT. Как указывается на сайте платформы Foundation, создатель произведения получает при его продаже 85% суммы (остальная — немалая — часть остается платформе). Но больше всего внимания привлекает другое условие — автор произведения получает 10% со всех его последующих перепродаж, платформа — 5%. Прямое упоминание этих последующих перепродаж наводит на мысль, что в них, возможно, все дело.

Появились предположения, что торговля NFT является очередным пузырем. Об этом может свидетельствовать необычайный рост объема торгов новыми активами. Если в январе 2021 года на крупнейшем NFT-маркетплейсе, OpenSea, он составлял $8 млн, то уже в августе — $3,4 млрд. Как выяснило агентство Reuters, в ходе этих торгов NFT могут перепродаваться с колоссальной наценкой. Так, NFT, привязанный к некоему произведению цифрового искусства, был продан в июне за 0,58 ether (обменная единица платформы Ethereum), что тогда составляло $1366, а в августе его купили уже за 1000 ether, что тогда равнялось более чем $3,3 млн. Один из участников этой торговли в начале августа купил NFT, привязанную к нарисованному пингвину, за $139 (в ether), а через четыре дня продал почти за $4 тыс. По мнению этого торговца, с которым Reuters удалось пообщаться, росту популярности NFT способствовала, среди прочего, эпидемия COVID-19, из-за которой многие люди стали проводить больше времени дома, в интернете.

Можно понять Майкла Эври, занимающегося в нидерландском Rabobank исследованием азиатско-тихоокеанских рынков, заявившего, что он был потрясен «пузырной тупостью» рынка NFT. По его словам, торговля на этом рынке похожа на покупку лотерейного билета. Ко всему прочему, в сентябре 2021 года OpenSea признал, что один из их топ-менеджеров торговал цифровыми активами, используя инсайдерскую информацию платформы.

Проблемы с блокчейном не сводятся только к трудностям с использованием NFT для регистрации прав на цифровые объекты — настоящее право собственности должно было бы давать хозяину возможность ограничить доступ к тому, чем он владеет, чего NFT не гарантирует. У некоторых аналитиков создается впечатление, что NFT — это только очередная попытка приспособить технологию блокчейна хоть для чего-нибудь, поскольку настоящими альтернативными деньгами криптовалюты пока не стали. Как пишет Теренс Иден, в Великобритании, где он живет, большие суммы денег могут переводиться через банки практически мгновенно. «Уж точно намного быстрее и дешевле, чем при помощи блокчейн-транзакции», — говорит он. Причем с банковскими переводами, как подчеркивает Иден, в случае мошенничества можно обратиться в суд. А что делать в таком случае с блокчейн-транзакциями, которые уже нельзя изменить? 

В марте 2021 года американский цифровой художник (то есть создающий художественные произведения в цифровой форме) Майк Винкельман, известный под псевдонимом Beeple, продал свою картину на аукционе «Кристис» как NFT-токен более чем за $69 млн. Его картина стала третьим по стоимости произведением современного искусства и первым NFT-токеном, проданном на этом аукционе. В этом же самом марте 2021 года основатель Twitter Джек Дорси продал свой первый твит (который был и первым твитом в истории) как NFT-токен за $2,9 млн. Покупателем стал CEO малазийского блокчейн-сервиса Bridge Oracle Хакан Эстави. Среди других многомиллионных сделок через NFT-токены — продажа одним из создателей Всемирной паутины (World Wide Web, www) Тимом Бернерсом-Ли фрагмента исходного кода этой технологии за $5,4 млн. А цифровые работы канадской певицы Клэр Элис Буше (известной как Граймс и в 2018-2021 годах состоявшей в отношениях с предпринимателем Илоном Маском) купили за $6 млн. Есть сделки и поскромнее. Так, нигерийский художник Осиначи (Osinachi) продал цифровое изображение баскетболиста Коби Брайанта за $28 тыс.

Сторонники новых технологий, в том числе некоторые пропагандисты NFT, не случайно обещают, что предлагаемые ими решения помогут борьбе с пиратством. По данным Торговой палаты США, пиратскими каждый год являются 26,6 млрд просмотров американских фильмов по всему миру и 126,7 млрд просмотров эпизодов телесериалов и передач. Причем потери от кражи цифровых видео несут не только кинокомпании и телевизионная индустрия, но и государство — это $29,2 млрд недополучаемых США каждый год налогов, 230 тыс. потерянных рабочих мест и сокращение ВВП на $47,5 млрд. По менее оптимистичным данным, онлайн-пиратство обходится США в $71 млрд недополученных доходов в год. Американская музыкальная индустрия теряет по $2,7 млрд в год, издатели электронных книг — по $300 млн. Нелицензионное программное обеспечение даже в США установлено на 16% компьютеров, стоимость этих программ оценивается в $8,6 млрд, которые компании-разработчики уже не увидят.